Фото и биография рэпера Face. Татуировки, личная жизнь и его страница в инстаграм Российский рэп-исполнитель Face, чьё настоящее имя Иван Дрёмин, родился 8 апреля 1997 в Уфе. На данный момент
Официальные страницы рэпера в социальных сетях:
Это единственные официальные страницы, остальные — фейк, мы не стали приводить на них ссылки.
Иван с детства увлекался музыкой, что впоследствии и стало делом всей его жизни, хотя изначально было лишь мечтой.
Одними из его любимых исполнителей в подростковом возрасте были Земфира, Король и Шут, Tokio Hotel, несомненно, они тоже повлияли на его творчество.
Фейс признается, что в юношестве учился он неважно и много хулиганил.
Изначально он придумал себе псевдоним PunkFace, однако позднее, по совету своего старшего брата сменил его на Face, так как такое сценическое имя короче и легче запоминается, также оно отражает многоликость исполнителя и его вечные метаморфозы относительно творчества.
Отношения с Марьяной Ро / Я роняю запад / Откуда взялся / Настоящее имя / Личная жизнь / Татуировки / Есть ли девушка / ВСЕ ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ ТУТ
Face Биография – Детство
. Нет, это не названия Ваниного альбома, а всего-лишь место, где он родился – Уфа.
Фейс увидел свет на рубеже тысячелетий
, когда страной правила мафия, а работы практически не было.
“Виноваты все: родители не воспитывают своих детей, и это все идет цепочкой. Конечно, маленькие пенсии, маленькие зарплаты — такие вещи тоже влияют сильно. У нас специфическое государство.”
Тяжелые времена породили кризис и отчаяние, особенно в далеких от центра регионах. Невзирая на современную публичность Ивана, он никогда не рассказывал кем конкретно были его родители. Известно, что у Фейса
есть старший брат Богдан, который имел позитивное влияние на его жизнь, помогая наставлениям и советам. А теперь он еще и концертный диджей Ивана.
Интересный факт о Face:
Раньше Ваня очень любил аниме, предпочитая Тетрадь Смерти, Токийского Гуля и первый сезон Наруто.
По каким-то причинам, у родителей Фейса не было времени заниматься его полноценным воспитанием, вследствие чего они перебросили эту ответственностью на бабушку с дедом. Но пожилые люди просто физически не могли уследить за взрывным характером Ивана
Анализируем эффект, который произвел на страну выход нового альбома самого популярного (хотите вы этого или нет) рэпера России.
Ряд волшебных изменений милого лица. Куда рэпер Face ведет Россию и пойдет ли страна за ним
Ультрапопулярный рэпер Face выпустил злой альбом-агитку «Пути неисповедимы». Бодрые взрывные биты «Бургера» и наивная лирика Baby сменились лозунгами о несвободе и коррумпированности в современной России. Сейчас Ивану Дремину 21 год, а стартовал он в 17, еще будучи школьником, — как и другие герои новой русской музыки от первопроходца мем-рэпа Фараона до Монеточки и Гречки.
«Этот альбом я написал за неделю, предыдущий тоже за неделю», — рассказывал Face про свой предыдущий альбом Hate Love, в котором метался между психотерапевтической искренностью и грубым цинизмом, а от баллад о неразделенной любви переходил к зачаткам политического активизма. Но вряд ли тогда можно было представить, что припев «В мире происходит пиздец каждый день / Но тебя волнует только твоя теплая постель» уже скоро превратится в подробный 23-минутный манифест.
Переход от сексистских кричалок к либеральной повестке занял больше полугода. Это, конечно, невиданное замедление на фоне былой производительности, но и оно поражает почти всех.
Впрочем, творческий метод Фейса остается неизменным. Достигнув к выходу «Я роняю Запад» (это последний релиз перед новым альбомом) абсолютного мастерства в компиляции цепляющих, но поверхностных признаков «новой школы» рэпа, Фейс применил тот же навык к оппозиционной риторике.
Стержень нового альбома — прямые обвинения несправедливых судей, продажных священников и даже авиапромышленности.
Но важнее здесь отсылки к оппозиционной лирике Мандельштама, которыми открывается альбом, и библейские сюжеты о всадниках апокалипсиса — обязательные как для постов публичных интеллектуалов в фейсбуке, так и для «серьезного рэпа».
На фоне из косноязычного канцелярита и мусора междометий они выглядят откровенно неловко («Толпы молят о пощаде, но целуют идолов, / Идолы в ответ лишь представляют собой иродов», «Родители не уследили, чем я занимался в восемь, / Таким образом здесь полстраны по 228» — это только из одного трека). Лишенные постироничного задора скачек на медведе, злые признания в бессилии и резкие обличительные уколы еще не дотягивают до содержательного открытия.
И все же у Фейса берет интервью Олеся Герасименко с BBC, зашифрованную в названии фамилию президента обсуждают в «Новой газете» и Elle, реакции на альбом собирают TJ и «Московский комсомолец». «Пути неисповедимы» доезжают даже до редакций «Пятого телеканала» и «Царьграда». На последнем новость о Фейсе выходит с пометкой «русофобия».
Сам Фейс вряд ли задумывался о таких последствиях. Самое обаятельное в его истории — искренность на грани неадекватности. Дремин с удивительной непосредственностью рассказывает в интервью и о детстве под крылом истово верующей матери, и о криминальной юности в подростковых националистических бандах, и о горячем стремлении вырваться из нищеты в денежную хип-хоп-индустрию.
Стержень Фейса — это потрясающее и ужасно привлекательное на фоне общей стагнации желание постоянно меняться, пусть даже скользя по самой поверхности.
Ключевой момент в этих изменениях, по всей видимости, — история о предложении денег за рекламу выборов, единственная, которую рэпер рассказывает неохотно и намеками. Он совсем не скрывает, что отказался почти случайно: два предложенных миллиона показались тогда недостаточной суммой.
Отсутствие у Фейса склонности к чувству вины и самоосуждению, готовность без стеснения говорить о полярных поворотах во взглядах и считать свое прошлое если и ошибочным, то ни в коем случае не стыдным, может всерьез действовать на нервы. Как так: выезжает на мемах, потом записывает политический альбом, а потом еще и говорит, что по-прежнему на концертах будет кричать хиты про секс без презерватива? Довольно чудовищно, однако за этим упускается одно важное обстоятельство.
21-летний Фейс, к которому успех пришел еще в последних классах школы, наверняка чувствует себя вечным учеником — и потому не боится ошибаться.
Из общих замечаний о росте протестных настроений среди совсем молодых людей и все более осмысленном присутствии 16-летних в публичной сфере следует вывод, важный и для истории Фейса.
Сегодня оплоты больших и маленьких революций переезжают из университетов, в которых они исторически формировались на протяжении последних лет двухсот, если не тысячи, — в школы. И это полностью меняет игру.
Раньше потенциальные носители альтернативных взглядов в большинстве своем сперва проходили строго узаконенный отбор. Они обладали — хотя бы частично — установленным минимум базовых знаний, а в довесок имели еще немного специальных. Теперь достаточно лишь чутья на мемы и самой потребности говорить. Не высказываться — именно говорить. Ответственность за высказывание приходит позже и формируется этой самой публичностью.
Сперва — утверждение, по сути магическое в своей силе: «Гоша Рубчинский — это мой бест френд». Только потом, уже под миллионами взглядов, — осмысление ценностей: инстаграм-манифест, выход на «Марш матерей» и, наконец, сам альбом.
Собственно, к альбому «Пути неисповедимы» и следует относиться как к документу этого осмысления. Фейс (как и все мы) мечется между уверенностью в полной свободе и ощущением тотальной репрессивности («я сам себе принадлежу» — или все-таки «мое тело мне не принадлежит», чему верить в «Ворованном воздухе»?), между атеизмом в «Из окна» и набожностью от безнадежности в финальной «Молитве». Даже либеральную повестку, можно признать только по двум элементам: открытому, но проходному выступлению против виктимблейминга на «Заточке» и треку «Наш менталитет», который насыщен упоминаниями ЕСПЧ, Крыма и распилов на чемпионате мира. Вырежи их — и альбом легко зазвучит бодрой правизной.
Ломающийся язык, противоречивые утверждения в границах даже не всего альбома, а одной песни — это без ложной скромности предъявленная попытка освоить новую сферу общественной мысли.
Дремин рассказывает, что его подключил к либеральной повестке старший брат Богдан меньше года назад. Фанаты вспоминают, как в твиттере Фейса в какой-то момент стали все чаще появляться ссылки на материалы «Медузы» и «Медиазоны», потом — призывы не ходить на фальсифицируемые выборы (к слову, удаленные — из-за угроз, и этого Фейс тоже не скрывает). Теперь редакция «Медузы» может предположить, что происходит в голове у ее новоявленного читателя.
Фейс проигрывает своим немногочисленным коллегам по политизированным высказываниям: здесь нет ни хорошо сконструированной и диалогически разветвленной вселенной из «Горгорода» Оксимирона, ни грязной поэтической романтики Хаски, ни даже гладко выточенных и изящно персонализированных образов Монеточки. Про техническое новаторство и говорить нечего: по гуделкам и дисторшну из 2009-го не прошелся только ленивый, как и по однообразной читке, рифмам на глаголы или рядам вроде «смех — грех — всех — успех».
Но примитивность «Путей» неожиданно становится и их преимуществом. Она будто требует направить силы, не потраченные на восприятие, куда-то еще, оставляет с ясным чувством незавершенности.
«Я всех ******** [мелких] одел в его шмотки», — любит повторять Фейс про Гошу Рубчинского. Своим первым вирусным клипом рэпер действительно вложился в культ Рубчинского среди совсем молодых людей по всей стране. Но дизайнер уже тогда был максимально успешен на Западе, интересен местному глянцу и концентрированно меметичен. Есть ли такой же потенциал за газетными заголовками, которые Фейс теперь выносит из либеральных медиа к своей многомиллионной аудитории, пока сказать трудно. Но, как говорит сам рэпер в «Нашем менталитете», Европейский суд по правам человека «нас» действительно регулярно оправдывает. А это признание даже серьезнее, чем показ на Paris Fashion Week.
