Белая мама”: имея шесть темнокожих детей, она усыновила еще одного “проблемного”

“Слишком реалистичная история”, которую не взял Первый канал

“Белая мама”: имея шесть темнокожих детей, она усыновила еще одного “проблемного”

Алина Макарова — кровная мама пятерых темнокожих детей от первого мужа-эфиопа и приемная мама еще одного — Доминика. Проглядывая фотографии на сайте детей без родителей, Алина видит фотографию девятилетнего Дани и сразу же решает его усыновить. Семья от этого решения не в восторге, но через несколько месяцев новый ребенок появляется дома. По этой истории был снят документальный фильм “Белая мама”, который получил на кинофестивале “Послание к человеку” наибольшее количество наград: лучший полнометражный фильм, приз международной кинопрессы (ФИПРЕССИ) и награду телеканала «Культура». После премьеры корреспондент “Правмира” Настя Дмитриева поговорила с Зосей Родкевич, одним из двух режиссеров фильма.

Узнайте, что не так с фразой «маму обижать нельзя», почему не стоит бояться маме «нет», мнение семейного психотерапевта — medalvian

Как воспринимает маму ребенок

Для новорожденного ребенка родитель и, в первую очередь, мать — человек, который полностью обеспечивает жизнь: она оберегает, кормит, заботится, греет. В ее объятиях хорошо, тепло и безопасно, а без нее — страшно, холодно, неизвестно и опасно для жизни. Родитель — бог, а богов гневить нельзя.

Если от матери полностью и абсолютно зависит твоя жизнь, то вполне закономерно, что мать лучше не злить. Существует страх, что если мама на меня разозлится, то она меня бросит, после чего я обязательно умру.

В более старшем возрасте негативные чувства по отношению к матери начинают возникать и проявляться, но ребенок и подросток все еще полностью зависит от матери, поэтому и страх быть покинутым остается.

Согласно Книге рекордов Гиннеса, рекорд по количеству детей от одной матери принадлежит Валентине Васильевой

Вторая жена родила Васильеву ещё 18 детей — 6 двоен и 2 тройни. Таким образом, Фёдор Васильев был отцом 87 детей, из которых не менее 82 дожили до взрослого возраста

К сожалению, достоверных фотографий семьи Васильевых не существует. Фото в данной статье часто публикуют как иллюстрацию к этой истории, но нет никаких доказательств, что на нём изображены Фёдор, Валентина и их дети.

Хотя рекордную многодетность Валентины Васильевой вряд ли можно считать бесспорным историческим фактом, вполне возможно, что у неё была генетическая предрасположенность к гиперовуляции (когда в процессе овуляции выпускается много яйцеклеток одновременно). Это повышает вероятность рождения многоплодной беременности.

А с биологической точки зрения женщина вполне может родить 27 раз за жизнь.

На мать завели уголовное дело, дети пока остаются в реанимации под наблюдением врачей

Лишат ли мать родительских прав?

Психолог-консультант и супервизор Наталья Панфилова в разговоре с Москвой 24 предположила, что у женщины, скорее всего, произошел какой-то нервный срыв и на его фоне развилось психическое расстройство.

«Такие вещи женщина может делать только в состоянии аффекта. Забота о потомстве – это один из базовых инстинктов всех млекопитающих, к которым относится и человек. Любое животное защищает свое потомство даже ценой собственной жизни. И в человеке тоже это заложено на уровне генетики. Такое женщина может делать только в сумеречном состоянии сознания, на нее что-то нашло», – пояснила специалист.

В свою очередь, юрист Виктория Данильченко рассказа Москве 24, что по возбужденной статье матери может грозить от 8 до 20 лет лишения свободы.

«Если женщину признают невменяемой, то к уголовной ответственности привлечена она быть не может. В таком случае законом предусмотрена возможность ее поместить на лечение в психиатрическую больницу закрытого типа. Надо сказать, что условия содержания в таких заведениях подчас бывают строже, чем в тюрьме», – подчеркнула она.

Кроме того, велика вероятность, что женщину лишат материнских прав, заключила Данильченко.

Александр Васильев: «Война застала маму в Артеке» Историк моды рассказал «Театралу» о главном человеке в своей жизни — Моя мама актриса Татьяна Гулевич родилась в 1924 году в Белоруссии,

Александр Васильев: «Война застала маму в Артеке»

Историк моды рассказал «Театралу» о главном человеке в своей жизни

— Моя мама актриса Татьяна Гулевич родилась в 1924 году в Белоруссии, в Гомельском крае, где ее родители отдыхали на даче — дед был страстным охотником. С младенчества и до четырехлетнего возраста мама жила в Гомеле, где ее мама работала врачом в родильном доме. Затем училась в Москве и отдала этому городу всю жизнь. Она была неудержимым жизнелюбом. А в жизни нашей, суетной и банальной, быту она предпочла Высокое. И этим Высоким было для нее искусство, театр — храм, которому она служила, который она боготворила, жрицей, весталкой которого она была.

Мама жила маленькой девочкой в Москве 1920-х годов в Лефортове. Она часто бегала с подружками в деревянный «мамзалей» на Красной площади, пока не построили нынешний из камня. Была честной советской пионеркой 1930-х годов. Училась в школе вместе с Юрием Никулиным, играла в теннис с Николаем Озеровым, занималась в танцевальном кружке Дома пионеров с Мартой Цифринович, ставшей ее подругой на всю жизнь.

Война застала маму в Артеке, который вместе с отдыхающими в нем детьми был эвакуирован на Алтай, в Белокуриху. Ныне это знаменитый горный курорт, славящийся воздухом, водами, кизилом и ежевикой. Дружбу с теми пионерками мама сохранила на всю жизнь. После снятия осады Москвы мама вернулась в столицу и, желая служить родине верой и правдой, решила стать авиатором и поступила в Московский авиационный институт — МАИ. Модно тогда это было! Но сердце ее, увы, лежало не там. Театр влек ее неутолимой жаждой большого искусства.

Княжеские манеры
Как раз в военное время в Москве Владимир Иванович Немирович-Данченко в своей гостиной, в тихом переулке между улицами Горького и Пушкинской, задумал создать Студию Художественного театра. Идея эта была для МХАТа не новой — еще в начале века Художественный театр создавал актерские студии, откуда вышли и Михаил Чехов, и Ольга Бакланова, и Григорий Хмара. Ко времени войны Художественный театр остро нуждался в молодняке, и вот почему в историческом здании в проезде Художественного театра (ныне снова Камергерский, как при Станиславском и Чехове), дом 8 а, открылась Школа-студия МХАТ, руководителем которой стал бывший секретарь Константина Сергеевича Станиславского Вениамин Захарович Радомысленский.

Учеба в Школе-студии была для мамы манной небесной. Общение с замечательными актерами старой школы — Качаловым, Литовцевой, Тархановым и Москвиным дало этому первому выпуску 1947 года особую закваску, которую теперь уже не повторить, потому что словами объяснить ее невозможно. Материальную культуру маме преподавал бывший директор Эрмитажа Сергей Тройницкий, манеры — княжна Волконская, историю театра — Дживелегов. Именно в стенах Школы-студии, своей alma mater, мама познакомилась с будущим первым мужем, однокурсником Виктором Карловичем Франке-Монюковым. Впоследствии он стал не только режиссером, но и замечательным педагогом Школы-студии МХАТ, создателем Нового драматического театра в Москве, взрастившего целую плеяду знаменитых актеров.

Роли под стать красоте

По окончании Студии диплом маме, как и всем другим девушкам, подписала сама Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. Но получила мама распределение не во МХАТ, как многие из ее соучеников, а в Центральный детский театр, бывший театр Незлобина, что располагался слева от Большого театра, если смотреть с Театральной площади. Вместе с ней в тот театр пришли и другие выпускники Школы-студии — Ольга Фрид и Лера Меньковская, бывшие закадычными подругами мамы всю жизнь, Геша Печников, Нелли Шефер.

Мама попала в замечательную гримерную писаных красавиц послевоенной Москвы. Помню всё в этой гримерной — тройные зеркала и лампочки, мамин грим, накладные ресницы, парики, «драгоценности» и костюмы… И массивное театральное зеркало в золоченой раме, в которое, наверное, смотрелась сама Жихарева, прима театра Незлобина в 1900-е годы.

Мамины роли первых лет были под стать ее красоте и возрасту. Первым спектаклем стал «Город мастеров» — в красном платье и итальянской шапочке «кватроченто» она осталась на акварельном портрете кисти актера ЦДТ Перова, хранящемся в нашей коллекции. Мама вышивает крестиком на этом портрете — страсть к вышиванию она сохраняла, пока глаза ее были молодыми. Потом мама играла Николь в «Мещанине во дворянстве», Софью в «Горе от ума», Мэри в «Снежке», Галю в «Где-то в Сибири». Ее известной ролью стала китайская девушка Сяо Лань в «Волшебном цветке» — в паре с Олегом Ануфриевым, который играл Ма Ланьхуа, в постановке Марии Осиповны Кнебель. Потом индийская царевна Сита в знаменитом эпосе «Рамаяна» — в паре с Гешей Печниковым в роли принца Рама. Далее — Царь-девица в «Коньке-Горбунке» — в паре с Олегом Ефремовым в роли Ивана.

Мама играла положительных героинь и красавиц, но при этом была скромной женщиной и не была амбициозной актрисой. Одно время она также участвовала вместе со своей подругой Сусанной Серовой в спектаклях театра «Современник», тогда только лишь образовавшегося. Не все спектакли остались, увы, в моей детской памяти.

О папе в стихах
Жизнь с первым мужем не заладилась, и мама в конце 1940-х годов познакомилась с моим папой, одно время также работавшим в ЦДТ, Александром Павловичем Васильевым. Он был уже тогда знаменитым театральным художником. Мама полюбила папу беззаветной любовью и писала ему стихи. Мой папа работал поначалу в провинциальных театрах, а потом, во время войны, стал главным художником фронтовых театров ВТО, а после войны — главным художником Московского театра имени Ермоловой.

Я родился в Москве 8 декабря 1958 года и, сколько себя помню, всегда был в кулисах театра. В то время мой папа работал уже со знаменитым режиссером Юрием Александровичем Завадским, став главным художником Театра имени Моссовета. Папа реже брал меня в театр, нежели мама. Но все же я с детства помню встречи с Любовью Орловой, Фаиной Раневской и Верой Марецкой — ведущими актрисами театра, которым папа создавал костюмы.

…В Детский театр, особенно когда нянек не было, меня брали чаще. Я помню себя в кулисах на маленькой табуретке — мама занята в спектакле «Один страшный день». Потом — «Забытый блиндаж», единственная ее маленькая отрицательная роль — немецкой шпионки. Изумрудно-зеленый «английский костюм» и белая кожаная шляпа — мама сидит в кресле в баре и курит! Курила она лишь в этой роли и только на сцене. Роли в «Питере Пене», «Сказках Пушкина», «Хижине дяди Тома», «Традиционном сборе», «Одолень-траве». Забытые названия, некогда гремевшие по Москве театральной.

Мама работала вместе с Георгием Товстоноговым, Марией Кнебель, с Сергеем Михалковым, Виктором Розовым, но часто уступала свои роли другим артисткам. Славы земной она не жаждала никогда. И в партию ни мама, ни папа никогда не вступали, а тогда это очень вредило карьере.

Поворот судьбы

Внешняя и внутренняя красота мамы привлекли к ней художников и скульпторов. Ее фотографировал Наппельбаум; кроме ее собственного супруга, маму писали Татлин, Ромадин и Булгаков, лепили Никогосян и Яблонская.

Еще в 1960-е годы мама стала сниматься на телевидении и озвучивать спектакли на радио (особенно поэтические композиции). Помню ее в роли матери Герцена в телефильме «Былое и думы», большую роль в телеспектакле «Тещины языки», радиопостановки с режиссером Мариной Турчинович. Мама же и привела меня на телевидение — там я дебютировал в восьмилетнем возрасте в передачах «Театра «Колокольчик», потом в качестве ведущего воскресного «Будильника» — с маминой приятельницей и коллегой по детскому театру Надеждой Румянцевой.

Но маму уже тогда преподавание влекло больше актерства. В середине 1960-х годов она вернулась в Школу-студию МХАТ, будучи еще актрисой театра, и поступила в аспирантуру к ее любимому профессору сценической речи, немки из Эстонии, Елизавете Федоровне Сарычевой. Отыграв на сцене ЦДТ 25 сезонов, мама с радостью и легкостью исполненного долга в 1972 году ушла на пенсию, чтобы стать педагогом кафедры сценической речи в своей alma mater, где в конце жизни она была уже профессором. Со временем она стала преподавать сценическую речь в цыганском театре «Ромэн», в кукольном театре и в театре «Камерная сцена».

Еще один поворот судьбы: в те же годы маму приглашают в Хореографическое училище Большого театра. Она становится педагогом актерского мастерства вместе с такими корифеями педагогики, как Македонская и Недзвецкий. Много, ох как много замечательных русских балетных артистов училось у мамы. Приведу лишь неполный звездный список: Алла Михальченко, Владимир Деревянко, Нина Ананиашвили, Андрис и Илзе Лиепа, Николай Цискаридзе… Балет в ее жизни — волшебное искусство. В 1940-е и 1990-е годы мама была знакома через одноклассниц сестер Щербининых с Майей Плисецкой, нашей соседкой по имению в Литве. Мой папа работал трижды над декорациями и костюмами Большого театра; им были оформлены «Лесная песня», «Мазепа» и «Снегурочка». А мамины ученики блистали на сцене Большого долго, блистают и теперь, когда ее уже нет.

«Трель соловья в оправе Фаберже»

Студия МХАТ была для мамы родным домом. С радостью шла она на занятия. Всегда приветливая, веселая, элегантная. Мода немного значила для мамы, но стиль одежды — все. Как она умела носить шляпы, подбирать тона блузок и шалей, закалывать старинные камеи, оттенять овал лица жемчужным ожерельем, подчеркивать тонкость удивительного профиля бирюзовых в серебряной филиграни серег. Мама была человеком утонченного вкуса, чуть-чуть старинного, но совсем русского и незыблемо классического, которого теперь в Москве начала XXI века и днем с огнем не сыскать.

Она была запоздалым цветком Серебряного века — убежденной монархисткой, портреты августейшего семейства стояли в ее уютной спальне. Почитала поэтическое слово и сама писала стихи. Боготворила Марину Цветаеву, сердцем чувствовала ее дар и ее трагедию. Обожала Анну Ахматову; встречалась с ней самой в 1944 году и читала в студии ей же ее стихи. Дружила с Михаилом Светловым, Николаем Асеевым, Наумом Коржавиным и Кариной Филипповой, сказавшей о ней: «Трель соловья в оправе Фаберже».

А еще мама очень любила путешествовать. Особенно поездом. Ей нравилось мерное чередование пейзажей за окном — тогда она мечтала, тогда она молилась. Мы много ездили по стране, бывали в Закарпатье, в Крыму, на Днепре, в Ленинграде. Всегда мама хотела подарить нам, своим детям, Наташе и Сане, самое доброе и прекрасное, радостное и светлое, и ощущение счастливого детства было ее рук делом. Мама говаривала: «Сколько в детей вложишь, столько тебе и вернется!» И мы всегда старались вернуть свой долг сторицей.

Она любила и умела дружить

После моей эмиграции во Францию, более двадцати лет назад, я долго не мог встречаться с мамой: письма и телефон — все, что было между нами. Сестра тогда тоже жила с мужем журналистом Андреем Толкуновым и сыном Митей в Нью-Йорке. Так что в 1980-е годы мама оказалась в разлуке с детьми, хотя и с любимым мужем, которым восхищалась. Но как только ей позволили уже в эпоху Горбачева приезжать в Париж, она смогла часто бывать в прекрасной Франции и полюбила ее. До того она была там лишь однажды, в мае 1965 года во время гастролей Театра имени Моссовета. Мама побывала и в Германии, и в Англии, и в Югославии, и в Чехии, а уже из Парижа нам удавались поездки в Андалузию, в Монте-Карло, в Бельгию, в Голландию и Италию. С первого взгляда мама влюбилась в Константинополь — Стамбул, когда ездила на премьеру моего «Щелкунчика» в Анкаре. И всегда обожала Литву, родной Павильнис.

В Париже у мамы сложились замечательные, доверительные отношения с русской эмиграцией. Она любила и умела дружить как никто. Одаривала всех, словно добрая фея, и заботой и теплотой. Во время увлекательных летних поездок во Францию мама познакомилась с замечательными женщинами: Натальей Петровной Бологовской — портнихой и актрисой, с балеринами «Ballet Russe» Ольгой Старк, Татьяной Лесковой, Ксенией Трипполитовой, с певицей кабаре Людмилой Лопато, с хористкой «Русской оперы Елисейских полей» Тусей Замчаловой, с чилийской художницей Ириной Петровной Бородаевской, брюссельской семьей русского графа Апраксина, с парижской графиней Жаклин де Богурдон. Но более всех в Париже ей были все же близки московские актеры Лев Круглый и Наталья Энке, с которыми путешествовала по Франции.

Конечно, все эти впечатления и новые знания мама дарила затем своим студентам, как в Школе-студии, так и в Славянском университете в Москве, заведующей кафедрой сценической речи в котором она была в последние годы. Она составила удивительный «Словарь забытых и мало употребляемых слов русского языка». Любовь к родному языку и речи она сумела привить и детям. А как она умела радоваться нашим успехам! Новым статьям своей дочери Наташи, известной журналистки и преподавателя МГУ, как принимала комплименты в адрес моей книги «Красота в изгнании», а вместе с тем она могла быть и строгой, и требовательной…

Дома мама была радушной, щедрой и хлебосольной хозяйкой. Родня, подруги детства, коллеги и добрые друзья — все стремились к ней в гости. Она умела дружить и одаривать подарками своих друзей, принимать в них самое сердечное и непосредственное участие. Долгие годы она старалась помочь семье графа Василия Павловича Шереметева, выходца из некогда богатейшей русской семьи, художника, влачившего нищенское существование при большевиках. Дружила с киноактером Петром Глебовым и его супругой, красавицей Мариной, нашими соседями, с кинозвездой Натальей Фатеевой, со старейшими актрисами МХАТа Кирой Николаевной Головко и Софьей Станиславовной Пилявской, историком костюма Марией Николаевной Мерцаловой. Она помнила все дни рождения — каждого из друзей и знакомых. Не пропускала ни праздников, ни тризн. Она была человеком большой русской души. Духовное играло огромную роль в ее жизни, оберегая от суеты мирской и готовя к жизни вечной. Уход ее из жизни в начале 2003 года был легким и светлым. Как и прекрасная жизнь ее, умевшей дарить добро и красоту стольким людям на земле.