Всем до тебя есть дело». Три монолога о шрамах, теле, красоте, травле и принятии

Мы поговорили с кировчанами, у которых есть заметные шрамы, о том, как они к ним относятся: считают ли их некрасивыми, не придают им значения или, наоборот, видят красоту и какой-то особенный смысл.

«Всем до тебя есть дело». Три монолога о шрамах, теле, красоте, травле и принятии

Шрамы, растяжки, рубцы на теле есть почти у каждого. В зависимости от контекста, который нас окружает, отношение к этим особенностям может быть разным. На это влияют слова родителей, одноклассников, учителей, тех, в кого мы влюбляемся и кто влюбляется в нас, а ещё книги, журналы, посты в соцсетях, фильмы и ещё много чего. Всё это либо заставляет нас стесняться своего тела, либо же формирует принятие и любовь к себе. Мы поговорили с кировчанами, у которых есть заметные шрамы, о том, как они к ним относятся: считают ли их некрасивыми, не придают им значения или, наоборот, видят красоту и какой-то особенный смысл.

• Юлия, 22 года: «В школе из-за шрамов меня очень буллили»
• Ольга, 25 лет: «Это просто часть моего тела»
• Владислав, 21 год: «Все считают своим долгом сказать, что ты как-то не так выглядишь»

Юлия, 22 года: «В школе из-за шрамов меня очень буллили»

– Шрамы у меня на голове: есть два больших и несколько маленьких. Я не помню, когда они появились, потому что это произошло в очень раннем детстве. У меня была опухоль, но врачи не сразу это поняли и сделали операцию, только когда ей было уже полгода. После этого и неудачных попыток пересадить волосы на то место, где остались следы, у меня и появились эти шрамы.

Какое-то время я вообще не знала об этой своей особенности. Родители рассказали про операцию и следы от неё только спустя несколько лет, добавив, что из-за шрамов меня никто никогда не полюбит. Понятно, что после такого я стала их ужасно стесняться.

Я всегда следила за тем, что у меня на голове, носила с собой заколки и зеркало, чтобы смотреть, видно ли шрамы. Когда меня спрашивали про них, я очень пугалась и не знала, что отвечать. В школе из-за шрамов меня очень буллили, а однажды моя учительница при всём классе спросила, что это такое, а когда я ответила, рассмеялась. Был ещё один ужасный момент. Когда в старших классах я рассталась с молодым человеком, мама мне сказала, что это огромная ошибка, ведь с такими шрамами я больше никому не буду нужна.

Из-за всего вышесказанного я очень долго не могла принять эту свою особенность. Хотела сделать операцию, чтобы выглядеть «нормально», просила об этом родителей, но в итоге так ничего и не сложилось. В конце концов я поняла, что эти шрамы никуда не деть и мне с ними нормально, я к ним привыкла.

Сейчас я перед тем, как выйти из дома, проверяю, чтобы их не было видно. И когда мне какой-то новый человек делает прическу, я говорю про шрамы заранее, чтобы никого не напугать, и прошу закрыть их волосами.

Я уже даже не стесняюсь, если меня спрашивают о них, и достаточно открыто рассказываю о том, как шрамы появились. Вопросы никак меня не задевают. На перемену отношения к шрамам, я думаю, повлияло окружение. Новые друзья, с которыми я познакомилась уже в университете, реагировали на них совершенно спокойно. Ещё важно сказать, что сейчас у меня есть любимый человек, который полностью принимает меня и мои шрамы и говорит, что они никак его не смущают и даже нравятся. Постепенно и я стала относиться к ним просто как к части меня.

Теперь у меня нет задачи их убрать, но если бы мне предложили, наверное, я бы не отказалась. Но сейчас для меня это совершенно не важно. Я себя такую люблю и принимаю.

Ольга, 25 лет: «Это просто часть моего тела»

– Шрам на груди у меня появился после операции на сердце, когда мне было всего четыре года. Он был со мной всегда, сколько я себя помню. Это шов от вертикального разреза примерно 15 сантиметров длиной и чуть меньше сантиметра шириной.

Я не помню, чтобы как-то по-особенному отреагировала на его появление: возможно, была слишком маленькой, да и сама операция пугала меня гораздо больше, чем её визуальный след – я изначально осознавала, что шрам стал следствием того, что со мной произошло в больнице. К тому же я никогда не относилась к этому шраму как к чему-то особенному, что меня отличает или выделяет. Я не стесняюсь носить одежду с открытым вырезом или купальник, ни разу не задумывалась о том, можно ли его убрать: не вижу в этом смысла, в жизни он мне не мешает. Но речи о том, чтобы сохранять его специально, наделять особой ролью, тоже нет. Не считаю, что это красиво или, напротив, некрасиво – это просто часть моего тела.

Возможно, мне просто повезло с окружением: в детстве меня никогда не дразнили из-за шрама в садике и школе, хотя тогда он был гораздо более заметным. Конечно, другие дети спрашивали, что это такое, удивлялись, но без негатива – это было обычным проявлением любопытства. А сейчас люди вокруг меня или давно знают причину его появления, или тактично молчат. Правда, один молодой человек, с которым я встречалась, говорил, что шрам выглядит красиво. А так даже не вспомню, когда меня в последний раз спрашивали, что за шрам у меня на груди. Хотя не думаю, что меня сильно огорчили бы и негативные реплики по этому поводу.

Владислав, 21 год: «Все считают своим долгом сказать, что ты как-то не так выглядишь»

– У меня очень много шрамов на теле: на левой брови, правой руке, коленях, на бедре. Шрам на брови появился, когда мне было лет 13-14. Я шёл домой вечером, услышал, как мне кричат вслед, но не обернулся, решил проигнорировать, и тут меня разворачивают за плечо и бьют в лицо. Это были просто незнакомые люди на улице. Шрам только к 18 годам стал зарастать, сейчас его почти не видно, но до этого бровь выглядела очень некрасиво.

Все остальные шрамы тоже появились во время драк и разборок. Я воспитывался вместе с братом, который на 7 лет старше меня. Всё время я проводил с ним и его друзьями, они постоянно участвовали в драках «район на район», и мне там тоже прилетало. Были и переломы, и ожоги, и шрамы.

А в 17 лет, когда я за год вырос почти на 20 см, на всём теле у меня появились растяжки: на плечах, грудных мышцах, «крыльях», бёдрах и икрах. Сначала они были красного цвета, потом синего. Я выглядел так, будто с медведем подрался.

И к шрамам, и к растяжкам я относился нормально, пока не начались медосмотры в школе. Там все раздеваются и все выглядят обычно, а я, во-первых, очень высокий (206 см), а во-вторых, всё тело в растяжках и шрамах. То, как я выгляжу, вызывало вопросы и у сверстников, и у врачей. От этого внимания мне было очень дискомфортно.

Ещё я чувствовал себя довольно неловко, раздеваясь перед сексом. Мне казалось, что растяжки и шрамы – это некрасиво, и я стеснялся их. Да и секс не самый удачный момент, чтобы объяснять, почему моё тело не такое, как у всех.

Со временем я к себе привык. Сейчас мне комфортно смотреть на себя в зеркало. Я понял, что в любом теле нет ничего такого, чего можно стыдиться. Твоя уникальность – это и есть красота.

А люди и к моим шрамам, и к растяжкам сейчас относятся по-разному. Некоторые говорят, что это необычно и красиво. Другие пугаются и считают, что это стрёмно, страшно, убого. Что мне не нравится, так это постоянные вопросы. Всем интересно, что это за шрам и откуда он. Я устал на них отвечать и поэтому на правой руке, которая вся была в заметных шрамах, стали появляться узоры. Сейчас она полностью забита татуировками, и шрамы на ней можно только почувствовать на ощупь. Если бы не было этого внимания, я бы, возможно, не стал руку забивать. Но я сделал ошибку, потому что сейчас вопросов ещё больше. Если раньше меня спрашивали, как это, откуда и почему, то сейчас – что это значит, зачем ты это набил, с чем это связано. В России всем до тебя есть дело. Все считают своим долгом сказать тебе, что ты как-то не так выглядишь.

Остальные мои шрамы люди не замечают, а растяжки под одеждой и не видны. Вообще сейчас они стали не такими заметными. Их хорошо видно, когда я занимаюсь спортом, поэтому я им не занимаюсь. Если я буду качаться, то они опять станут синими, а это не очень красиво, и у меня снова появится желание их забивать.

Как появляются рубцы от прыщей на лице и почему лазерная шлифовка не помогает убрать шрамы от прыщей Если у вас остались рубцы от прыщей, никакие стандартные косметические процедуры не

Почему образуются шрамы после прыщей

Мы привыкли, что угри и прыщи – это исключительно подростковая проблема, которая проходит сама собой. На самом деле это не так: более 90% гнойных угрей оставляют после себя шрамы.

Разумеется, следы прыщей могут быть выражены по-разному: у одних они почти незаметны, а у других кожа буквально изрыта.

Чтобы понять, как образуются шрамы после акне, давайте вспомним строение кожи. Под эпидермисом находится дерма, которая в свою очередь состоит из двух слоев – сосочкового и сетчатого.

Верхний сосочковый слой тонкий. Свое название он получил из-за сосочков, которые связывают его с верхним слоем кожи – эпидермисом. Повреждение сосочкового слоя ничем нам не грозит – он восстанавливается без рубца. Повреждение сосочкового слоя – это банальная «водяная» мозоль, когда под пузырьком тут же образуется нежная розовая кожица.

Нижний слой дермы – сетчатый. Это толстый слой, в котором расположены кровеносные и лимфатические сосуды, потовые и сальные железы, нервные рецепторы, корни и луковицы волос. Именно в сетчатом слое кожи содержатся коллаген и эластан, которые делают кожу гладкой, упругой и ровной.

После повреждения, сетчатый слой кожи не восстанавливается. Он заживает, но всегда с образованием рубца. Воспаление в сетчатом слое формирует рубцы на коже после прыщей, и кожа теряет гладкость.

Люди, которые живут со шрамами, — о том, как они относятся к следам, которые оставили на их теле травмы и операции и как это повлияло на их восприятие своей внешности

Алия, 31 год

У меня есть шрам на лице возле носа: он появился ещё в начальной школе — упала на железную ножку стула в классе, когда они стояли перевёрнутыми для дежурства. Шрам абсолютно плоский, белый — то есть в принципе его можно замаскировать. К сожалению, моя мама пропустила момент, когда можно было его отшлифовать — когда я недавно консультировалась у специалиста, он сказал, что момент был упущен. Про реакцию: сталкивалась и с бестактностью вроде “а чё ты шрам не убираешь?”, и с расспросами, откуда он. К счастью, поскольку шрам очень небольшой, почву для комплексов он не дал. Я знаю, что есть люди, как например блогер Маша Новосад, для которых смена своего восприятия шрамов проходила достаточно долго и болезненно. У меня такого не было. Но и специально показывать и не замазывать шрам я не стараюсь — могу выйти из дома с ненакрашенным лицом, но, как правило, маскирую его. Близкие как-то совершенно на этом не акцентировали внимания. Но родители мне очень часто говорили, что я самая красивая (что в общем-то, наверное, любые нормальные родители говорят своему ребёнку).

«Шрамы — это как флешбеки в прошлое, живое воспоминание» В 2013 году тату-мастер из Бразилии Флавия Карбальо создала проект A Pele da Flor («Кожа как у цветка»), в рамках которого она бесплатно

«Столкнувшиеся с насилием люди чувствуются даже по переписке»

Тая Сайготина, 25 лет, участница «Перерождения» с 2017 года

Когда мне было 17 лет, мы с подругой гуляли и увидели беременную женщину, лежавшую на асфальте. Оказалось, муж ударил ее и вытолкал из подъезда, причем не в первый раз. Как только мы подбежали к ней, он позвонил ей со словами, что видит нас из окна и сейчас пойдет за нами. Мы побежали в соседний подъезд, вызвали полицию, скорую. Те десять минут, пока мы ждали, были очень страшные, потому что он постоянно звонил ей и говорил, что сейчас придет и убьет всех. Потом приехала полиция, мы дали показания и передали женщину скорой. Так мы впервые столкнулись с насилием.

Я также часто наблюдала случаи насилия со стороны отцов, которые избивали своих дочерей. Когда я училась в восьмом классе, моя одноклассница покрасила волосы. На следующий день она пришла с наполовину сбритой головой. Оказалось, что отец налетел на нее, начал брить ей голову и остановился, только когда она упала в обморок. Причем это тот случай, когда ты не можешь так просто взять и уйти — ты ребенок, тебе 15 лет.

Еще один повлиявший на меня случай приключился с моей школьной подругой, когда мне было 16. Она позвонила мне и попросила сделать макияж перед работой, зная, что я хорошо работаю с цветами. Я согласилась. Когда она зашла в квартиру и сняла солнцезащитные очки, я увидела, что у нее сильно опухшее лицо сине-фиолетового цвета. Часа полтора я старалась нейтрализовать фиолетовый, более-менее получилось. Потом позвонил молодой человек, который избил ее. Я взяла трубку, он начал мне угрожать. В тот момент я чувствовала себя так же, как в том подъезде — боялась не только за ее, но и за свою жизнь. После этого я старалась, чтобы подруга чаще приходила ко мне, вырывалась из этого. И каждый раз он звонил мне, угрожал, что приедет и убьет нас, и об этом никто не узнает. Когда она наконец с ним рассталась, он еще долго преследовал ее, написывал, поджидал у дома.

Творчество всегда было моим островком спокойствия — в 10 лет, когда мне подарили выжигатель по дереву, я поняла, что мне нравится выполнять кропотливую работу. После школы я поступила на дизайнера, но не доучилась. Я перенесла тяжелую операцию на спине, которая почти на год выкинула меня из жизни. После реабилитации я переехала из родных Лабытнанг в Москву и училась еще несколько лет на гримера-визажиста. Как раз в тот период я сделала татуировку на плече и вдохновилась атмосферой тату-студий. Я погрузилась в изучение всего, что связано с татуировкой, искала близкий мне стиль. Понемногу я начала осваивать технику рисования на искусственной коже, потом — на знакомых людях. На мое творчество и рисунок сильно повлиял муж, тоже художник, с которым мы познакомились, когда он пришел ко мне в студию набить татуировку. В отличии от меня, самоучки, у него сильная художественная база, и он заполнил пробелы в моем рисунке. Сейчас мы работаем вместе.

Тая Сайготина. Фото: личный архив

Я всегда задавалась вопросом, как могу помочь жертвам насилия, ведь я художник — не психолог, не врач. И года два назад я прочитала про проект Флавии Карбальо. Меня восхитила ее история. Я узнала, что в России есть Женя Захар, организовавшая проект «Перерождение», мы с ней списались. Она рассказала, как работает с жертвами насилия, делая им татуировки, я поняла, что тоже смогу помочь.

Шрамы — это как флешбеки в прошлое, живое воспоминание. Каждый раз, когда ты стоишь у зеркала и смотришь на себя, ты вспоминаешь, в результате чего он получен. Кроме того, в обществе очень много нетактичных людей. В какой бы компании я не была, если там находились девушка или парень со шрамом на видном месте, каждый считал своим долгом подойти и спросить, откуда он. У человека сразу открывается незажившая рана. Он пытается максимально скрыть шрам.

Я до сих пор помню ощущения моей первой клиентки после того, как мы перекрыли шрам — парень прижег ее сигаретой. Она стала будто более уверенной. Ты уже перестаешь замечать его, а люди — спрашивать.

Девушка начала встречаться с парнем, они съехались, поначалу все было хорошо. Потом оказалось, что ему не нравятся ее друзья, и они чуть ли не 24 часа в сутки были вместе. В какой-то момент он начал бить ее, но она закрывала на это глаза, списывала на жаркий темперамент и думала, что так у всех — бьет значит любит. Один раз в порыве ссоры он прижег ее сигаретой, после чего у нее остался след, с которым она ко мне и пришла.

Уходя из дома, он обычно приковывал ее наручниками к батарее. Когда это повторилось в очередной раз, она сказала, что у нее сильно болит живот, и попросила купить лекарства. Он отвязал ее, но закрыл дверь так, чтобы она не смогла выйти. Пока он был в аптеке, она сбежала через окно. Бежала так быстро, как никогда в жизни не бегала. Потом в течение двух лет он написывал ей. К тому времени она уже вышла замуж. Эти ребята, которые бьют своих девушек, любят напоминать о себе, всплывать в их жизни. Это как живой шрам.

Другая девушка встречалась с парнем, который кидал в нее табуреткой, после чего у нее остались шрамы. Однажды она возвращалась со спортивной секции, проходила мимо гаражей, и ее схватил какой-то мужик, повалил в сугроб и изнасиловал. Когда она пришла домой, молодой человек не поверил ей, стал говорить, что она уродина, никому не нужна. На моей памяти это самая жесткая история — пережить такое и не получить дома поддержки.

Одна из татуировок, сделанных Таей Сайготиной поверх шрама. Фото: личный архив

Я год встречалась с художником, уважала его, все было хорошо. Потом он изменился — от чего угодно мог взорваться. И произошла ситуация, после которой все уважение сразу же пропало. Он повесил свои рисунки на стену, а я захотела то ли их перевесить, то ли просто повесить более аккуратно. Я подошла к его рисунку, аккуратно сняла, в этот момент он подбежал ко мне и начал душить. Тогда я просто смяла этот рисунок и кинула ему в лицо. Он сел и расплакался. Я уже знала, что мы никогда не будем вместе, мне было достаточно одного этого раза. В эту секунду ты не знаешь, что тебе делать. И я не знаю, насколько нужно быть физически подготовленной, чтобы дать отпор. И то, мне кажется, это не гарантия. Ты же не ждешь удара в спину от самого близкого человека.

Вообще все истории похожи. Поначалу все парни очень романтичные, у вас сильная любовь. В один момент все меняется настолько быстро, что ты даже не успеваешь понять как. Любовь затуманивает и притупляет твой рациональный взгляд на происходящее. Самое страшное, что большинство считают себя виноватыми, и остаются, чтобы все поправить. «Он же не был таким раньше» — а на самом деле всегда был. Вера вообще делает с человеком невероятные вещи. Когда сильно веришь, ты готов терпеть любые вещи. Как и страх.

Многие девушки не уходят, потому что боятся преследований или того, что их убьют. Ты можешь позвонить в полицию, и последует ответ: «Ну вас же не убили. Убьют — приходите». Я сначала с трудом верила клиенткам, которые рассказывали это, но потом поговорила со своей бабушкой. Оказалось, что ее коллега по работе ходила в полицию, и ей сказали те же слова. Все приходившие ко мне девчонки боялись пойти в полицию.

Мне очень больно, когда говорят, что девушка сама виновата. Я живу с молодым человеком, и однажды он приболел. Мне нужно было добежать до аптеки, на дворе — глубокая ночь. Я надела кроссовки, толстовку с капюшоном, спрятала волосы, не красилась. В общем, выглядела максимально нейтрально. И даже при таком виде толпа парней свистела мне, подзывала: «Эй, иди к нам». Никто от этого не застрахован, и неважно, будешь ты выглядеть как серая мышь или наденешь мини. Но самое страшное, что девушки про таких же девушек говорят: «А не надо было так красиво выглядеть, не надо краситься». Ладно мужчины, может, им сложнее поставить себя на место женщины, но когда так говорят сами девушки…

На самом деле, многие парни тоже страдают от рук девушек, в обществе эту проблему недооценивают. Один из моих клиентов, не в рамках «Перерождения», узнав, что я перекрываю шрамы, рассказал, как в порыве ссоры девушка, по ее словам, «случайно» пырнула его ножом в руку.

В рамках «Перерождения» ко мне обращаются примерно раз в месяц. Думаю, многие просто не знают, что я этим занимаюсь. Еще часто спрашивают: «У меня шрам от падения с велосипеда, а я скажу тебе, что… Как ты проверишь?». На самом деле никак — все на честность людей. Мне хочется верить, что я смогу понять. По крайней мере уже попадались те, кто хотел, наврав, получить бесплатную татуировку. И когда я просила рассказать историю шрама, человек пытался что-то придумать, при этом путаясь в деталях так, что было очевидно — он врет. Или отвечали: «Ой, ладно, не надо». Столкнувшиеся с насилием люди чувствуются даже по переписке.

Мне принципиально важно, чтобы мы могли отрисовать индивидуальный эскиз и девушка не встретила человека с такой же татуировкой. В основном выбирают цветы — классический мотив женского тату. Многим вообще все равно, главное — чтобы не было видно шрама. Но есть и те, для кого это что-то глубокое. Скоро я буду перекрывать шрам старой клиентке. Мы будем отрисовывать руку кукловода, которая держит марионетку. Причем на лице марионетки просветление, словно она из чего-то вырвалась, и в нее вдохнули жизнь. А я еще предложила изобразить в руке марионетки ножницы, чтобы она сама срезала ниточки кукловода — как бы освобождаясь.

Эскиз будущей татуировки. Фото: личный архив

2020-й принес в Беларусь столько событий, что болевой порог нации готов повыситься на генетическом уровне. Но не будем о генетике. Предлагаем почитать о «душевной боли», которая сублимируется в шрамы и переломы. Кто-то приписывает таких людей к нездоровым, безработным, наркоманам и лентяям

Психолог: «„Не переживай!“ — когда человек слышит в свой адрес такие „замечательные“ советы, он замыкается еще больше»

В этих историях виден общий корень. К селфхарму героев привело неумение делиться собственными переживаниями и чувствами либо нежелание этого делать из-за страха быть непонятыми. Разобраться в ситуации помогла Татьяна Исакова, психолог УЗ «Городской клинической детский психиатрический диспансер», кандидат психологических наук, доцент.

— В попытке жестко определить, что является нормой, а что нет, мы легко можем грести разных людей под одну гребенку, даже с легкостью называть их душевнобольными. Есть, например, такое направление, как шрамирование, которое известно в определенных культурах с древних времен. Человек, который наносит себе такие шрамы в виде определенных узоров, образов, необязательно должен испытывать внутреннее отчаяние. Это совсем другое.

Очень часто селфхарм является важным признаком различных психических заболеваний. Потенциальный риск самоубийств среди людей, наносящих себе повреждения, высокий.

С другой стороны, такое поведение может быть связано с желанием человека таким образом справиться с тяжелыми переживаниями, болезненными воспоминаниями, невыносимыми жизненными ситуациями. Могут возникать внезапные события, полностью меняющие нашу жизнь: тяжелая болезнь, смерть близкого, военная катастрофа, развод и тому подобные. Кто-то быстро выходит из ситуации, кому-то требуется длительная психотерапия.

У детей это явление часто наблюдается на фоне нарушенных семейных отношений. Проблема далеко не в том, что они наносят себе порезы, уродуют свое тело. Беда в том, что им внутри очень больно и одиноко — и это единственный способ помочь себе, способ показать нам свою боль. Очень неудачный, очень нездоровый — и тем не менее способ сказать о своем эмоциональном неблагополучии.

Самоповреждению предшествует длительный период невозможности удовлетворить базовые потребности (в безопасности, любви, уважении). Например, живет ребенок в эмоционально холодной и одновременно очень требовательной семье. Он достигает своего подросткового возраста, и его начинает штормить. Появляется «иллюзия контроля»: «Я хозяин своего тела и могу делать с ним все, что захочу». Так некоторые подростки находят решение проблем в самоповреждении.

У нас работают центры дружественного отношения к подросткам. Они имеются в каждом районе Минска и работают на бесплатной основе. Родителям важно обратить внимание, что их ребенок все время носит длинные кофты и прячет свое тело. Но не менее важно эмоционально чувствовать своего ребенка. Если он перестал улыбаться, у него потухший отсутствующий взгляд и ваш доверительный контакт нарушен, вы очень далеки друг от друга, это сигнал к тому, чтобы задуматься, обратить на ребенка внимание. Надо обратиться к ребенку, близкому человеку со словами: «То, что я вижу, пугает меня, и я не знаю, как помочь тебе. Это опасно. Давай обратимся к специалисту».

Психиатров, скажем так, избегают. Родители не хотят ставить детей на учет в психиатрический диспансер. Но им важно понимать, что на чаше весов находится жизнь их ребенка.

У каждого шрама есть своя история. В нашей подборке – звезды с самыми необычными и шокирующими историями появления отметин на теле.

10. Лина Хиди: Королева Серсея Ланнистер

Источник: @iamladymargaery

Златовласая и властная королева из сериала «Игра престолов» от сезона к сезону постепенно теряет контроль над своими эмоциями и кажется, что вот-вот потеряет рассудок. Для достижения цели она не остановится ни перед чем. В сериале есть моменты, в которых королева Серсея ради искупления идет по улице обнаженной, но в этих сценах снималась дублерша.

Кстати, пока снимали восемь сезонов сериала, Лина Хиди успела дважды стать матерью. Однако платья с длинными широкими рукавами позволяли скрыть живот. Можно заметить, что ее персонаж часто скрещивает руки у живота, маскируя беременность.